«Вышка предоставляет больше возможностей для развития»

Блинова Ольга Владимировна

Доцент департамента филологии Санкт-Петербургской школы гуманитарных наук и искусств Ольга Блинова

— С чего начиналась ваша академическая карьера? Как вы пришли в Вышку?

— Не уверена, что сейчас отвечаю именно на вопрос об академической карьере, но могу сказать, что интерес к лингвистике у меня появился довольно поздно, уже в университете. В школе я знала, что есть такая наука лингвистика, в основном благодаря книжке братьев Стругацких «Попытка к бегству», где один из персонажей — «структуральнейший лингвист».

Училась я в Санкт-Петербургском государственном университете. На первом курсе была твердо уверена, что стану литературоведом. Написала курсовую о графе Хвостове — анекдотической фигуре, свойственнике полководца Суворова, всеми обсмеянном авторе уморительных басен, старшем современнике Пушкина, застрявшем в XVIII веке. На превращение меня в лингвиста самым категорическим образом повлиял читавший нам курс введения в языкознание Леонард Георгиевич Герценберг. Он каузировал нас, первокурсников, делать доклады на студенческой конференции. Там была секция, посвященная известному историку языкознания Сергею Константиновичу Буличу. И я выступила со своим первым и последним литературоведческим докладом — про творчество его дочери, поэтессы Веры Булич. Но лингвистические доклады однокурсников показались мне более интересными. И к весне первого курса стало окончательно понятно, что лингвистика увлекает меня гораздо сильнее.

В Вышку же меня привела случайность. Когда департамента филологии, где я сейчас работаю, еще не было, я заменяла коллегу, преподававшую культуру речи и академическое письмо у социологов и менеджеров.

— В чем отличие лингвистики от филологии?

— Лингвистика (наряду с литературоведением, фольклористикой, текстологией и др.) — отрасль филологии. У лингвистики есть свой объект — естественный язык — и свои, вполне строгие методы. Лингвистика — доказательная наука. Мне кажется, не обо всех отраслях филологии можно сказать то же самое, хотя, возможно, я мыслю стереотипами.

Знаете, я думала, как получше ответить на этот вопрос, и, как теперь водится, задала вопрос генеративному искусственному интеллекту. Он выдал такой ответ: «Лингвистика и филология — это как два брата, которые выросли вместе, но выбрали разные профессии. Лингвистика больше похожа на инженера: она разбирает язык на запчасти, изучает механизмы, по которым он работает, и пытается понять, как эти механизмы устроены. Филология же скорее как археолог: она копается в древних текстах, ищет скрытые смыслы и контексты, пытаясь понять, как язык развивался и почему он стал таким, каким мы его видим сегодня. В итоге оба направления важны, но подходы у них разные: лингвистика смотрит на структуру, а филология — на историю и культуру».

Искусственный интеллект подает лингвистику и филологию как сиблингов. Пользуясь метафорой родства, я бы сказала, что это мать и дочь. Могу добавить, что лингвистика все-таки интересуется и историей, и современностью, и языковыми структурами, и их развитием.

— Есть ли какая-то специфика у научного сообщества лингвистов?

— Не думаю, что у научного сообщества лингвистов есть какие-то особые академические стандарты, отличные от стандартов других академических сообществ. Требования научных журналов к публикациям литературоведов и лингвистов примерно одинаковы. Предполагается, что любая работа, начиная с курсовой, сколько-нибудь дополняет существующее знание: углубляет наше понимание уже известных фактов или предлагает новые факты.

В то же время, по моим, совершенно субъективным, впечатлениям, отличные литературоведческие статьи часто написаны более красивым языком, более изобретательно, более остроумно. Возможно, это связано с большей степенью авторской свободы. У ученого не так много способов украсить академический текст. Если бы я сейчас придумывала для студента тему курсовой по сопоставлению современных литературоведческих и лингвистических научных статей, я бы просила его, в частности, сравнить, кто использует больше эпиграфов — литературоведы или лингвисты. Наша гипотеза была бы, что называется, направленной. Мы бы проверяли предположение о том, что эпиграфов в литературоведческих статьях больше.

Вообще, я не до конца понимаю, как устроены литературоведческие исследования, поэтому предлагаю заняться беглым анализом названий. Обратимся к российской электронной библиотеке elibrary.ru и сначала выберем все журналы в категории «Литература. Литературоведение. Устное народное творчество» (таких 1465). Возьмем только русскоязычные журналы из ядра РИНЦ и ограничим поиск статьями, в которых среди ключевых слов есть «Пушкин». Среди результатов поиска мы увидим работы с чудесными, но труднопредставимыми в журнале по лингвистике названиями: «Гроссман к Гроссману летит...», «Противоречий очень много» и «Cосны ⇒ волны. Как это сделано». Теперь проделаем ту же самую операцию с журналами в категории «Языкознание» (их 1571) из ядра РИНЦ, повторив поиск по ключевому слову «Пушкин». Среди наиболее цитируемых публикаций мы не увидим творческих названий, давайте сравним: «Стандартные и нестандартные варианты перевода», «Об аутентичном факсимильно-транскрипционном представлении рукописей русских классиков». 

Думаю, что у лингвистического исследования в среднем больше авторов, чем у литературоведческого. Возможно, в силу сходства лингвистики с естественными и техническими науками. Лингвисты могут проводить исследования строгими экспериментальными методами с использованием специального оборудования. В этом случае и получение, и обработка, и анализ данных будут трудоемкими, то есть понадобится целый коллектив.

Из общих соображений можно предположить, что лингвисту опубликоваться несколько проще, чем литературоведу. Лингвисты бывают компьютерными, прикладными и проч. (хотя развитие цифровых методов исследования литературы и фольклора идет полным ходом). Соответственно, у них есть возможность публиковаться и в журналах по компьютерным наукам. Но мы можем проверить интуитивную гипотезу, согласно которой жизнь лингвиста в смысле количества возможных мест для публикации немного проще. Возьмем, к примеру, известный рейтинг научных журналов Scimago Journal & Country Rank и поищем журналы категории “Linguistics and Language” за 2023 год. Всего в базе данных их будет 1179, из них 311 — первого квартиля, 305 — второго квартиля. Теперь повторим ту же операцию для категории “Literature and Literary Theory”. Мы увидим, что таких журналов 1028, при этом к первому квартилю относится 267 из них, а ко второму — 243. К тому же среди журналов «для литературоведов» и в самом топе (то есть среди наиболее цитируемых) встречаются, как кажется, не вполне релевантные или довольно экзотические позиции типа “Criminology and Public Policy” или “Men and Masculinities”. Таким образом, количество журналов «для лингвистов» все-таки немного превосходит количество журналов «для литературоведов».

— Как выглядит профессиональный успех лингвиста?

— Измерять профессиональный успех можно по-разному. Можно оценивать, что называется, публикационную активность: количество публикаций в научных изданиях, в частности высокорейтинговых. Можно оценивать вклад ученого в развитие его отрасли науки по показателям цитирования. Можно рассматривать участие исследователя в научных проектах (грантах) и даже посчитать, сколько денег привлек ученый в свой родной университет или научный институт из разных фондов. Можно оценить признание академическим сообществом путем подсчета количества выигранных премий и наград, учитывая членство в профессиональных ассоциациях, редколлегиях журналов, участие в работе разного рода экспертных советов. Можно разрабатывать новые инструменты анализа языковых данных и получать патенты, регистрировать так называемые РИДы — результаты интеллектуальной деятельности.

Есть и другие критерии оценки профессионального успеха и признания ученого — например, предложения читать научно-популярные лекции в самых разных аудиториях, участие в конференциях с приглашенными докладами, оппонирование на защитах диссертаций. Уверена, что я вспомнила не все. Если говорить о преподавательских успехах, то у Вышки имеется инструмент обратной связи студентов с преподавателями, так называемая Студенческая оценка преподавания. Баллами, полученными в рамках СОП, можно гордиться и хвастаться, а некоторые студенческие отзывы запоминаются на годы и греют сердце. Наконец, можно оценивать профессиональный успех через успехи подопечных, успешно защитивших курсовые, дипломы, магистерские и кандидатские диссертации.

За последние годы мы уже привыкли, что существенными показателями профессионального успеха являются наукометрические, то есть публикационные, показатели. Требования к количеству и статусу публикаций записаны в наших трудовых договорах, от них зависит зарплата и шансы на получение грантов. В Вышке есть Наукометрический центр, на странице которого можно найти соответствующую информацию. Сравнение ученых по публикационным показателям и показателям цитирования — принятая в мире практика. В целом она представляется довольно объективной и неизбежной. Однако понятно, что и остальные критерии можно и нужно учитывать.

— Чем отличается лингвистика в питерской Вышке от лингвистики в СПбГУ, например?

— Основное различие в организации учебного процесса — это деление учебного года на два семестра или на четыре модуля. Мне больше нравится устройство года с осенним и весенним семестром. В таком случае у студентов и преподавателей больше времени на сессии и больше каникулярного времени. Последнее особенно важно для студентов, которые приехали учиться издалека, а таких в Вышке много. Они успевают съездить домой только летом. Еще одним важным различием является размер учебных групп на семинарах. В СПбГУ группы меньше.

В организации научных исследований больших различий я не вижу, но тут у меня просто мало оснований для сравнения, так как проектов в Вышке у меня пока не было. В обоих университетах есть отделы сопровождения научных исследований, курирующие взаимодействие с научными фондами и сопровождающие так называемые внутренние гранты. Их помощь важная, но техническая. Но надо понимать, что ученый способен привлечь в свою институцию внешние деньги. Будучи аффилированным с определенной организацией, он отдает ей 10–15% процентов гранта, то есть отделы сопровождения помогают не безвозмездно.

Может быть, Вышка предоставляет несколько больше возможностей для развития и старается заманивать молодые таланты. Тут можно упомянуть программу привлечения постдоков; насколько я могу судить, иногда она срабатывает очень здорово.

15 октября