Японский. «Изучение японского — это стайерская дистанция»

Щепкин Василий Владимирович

Климова Ольга Вадимовна

Как справляться с иероглификой, в том числе при помощи спорта, и почему японистика — это высший пилотаж востоковедения? В выпуске, посвященном японскому языку, об особенностях этого языка, причинах и опыте его изучения, а также практиках перевода рассказывают Василий Щепкин и Ольга Климова.

 

— Как получилось, что вы стали изучать японский? С чего началась ваша история его изучения?

Василий Щепкин, доцент кафедры японоведения Института востоковедения и африканистики санкт-петербургского кампуса НИУ ВШЭ

— Я родился и вырос в небольшом сибирском городке Шелехове, которому посчастливилось иметь японский город-побратим Нэагари. Эти связи зародились еще в советское время, и у их истоков в том числе стоял мой дедушка. В 1980 году он побывал в Японии и привез оттуда много фотографий, сувениров, а также карманный русско-японский разговорник — с него и началось мое знакомство с японским еще в детстве. А когда мне было десять, в нашем городе открыли кружок японского языка, где преподавала японка из Нэагари, а потом студенты иркутских университетов, и я туда записался. Первые пять лет изучал японский в этом кружке, а уже после поступил на кафедру японского языка в местном лингвистическом университете. Также еще школьником в рамках все тех же побратимских связей мне довелось впервые побывать в Японии, пообщаться с живыми японцами на японском языке, а потом еще какое-то время переписываться с ними. Это была моя первая поездка не только за границу, но и за пределы родной области вообще, и, думаю, во многом именно полученные впечатления и опыт надолго задержали меня на пути изучения японского языка и Японии.

Ольга Климова, доцент кафедры японоведения Института востоковедения и африканистики санкт-петербургского кампуса НИУ ВШЭ

— Японский язык был неотъемлемой частью моей жизни с самого рождения. Любовь к профессии, к японскому языку я переняла от своего папы, япониста, историка Климова Вадима Юрьевича. Меня завораживало то, как он говорил на этом языке, как из-под его пера появлялись удивительной формы закорючки. Я засыпала и просыпалась в окружении книг на японском языке. Помню, мне было семь лет, и я пообещала себе, что узнаю значения всех этих непонятных знаков. Мне казалось, что за ними скрывается увлекательный, абсолютно иной, волшебный мир. А ведь так и оказалось! Про это обещание самой себе и про желание узнать эту уникальную культуру я вспомнила, когда надо было выбирать свою будущую профессию. Родители советовали выбрать экономическое направление, которое на тот момент стало очень популярным. Я со всем соглашалась, даже сдавала вступительные экзамены… а потом, никому ничего не говоря, решила пойти по стопам отца и отнести документы в университет на «Историю Японии». Родители были в шоке. Был огромный конкурс, но — о чудо! — я поступила. Началась новая увлекательная жизнь — золотая пора! Всем нашим студентам, которые поступают на образовательную программу «Востоковедение» в Институт востоковедения и африканистики, на кафедру японоведения, я искренне всегда говорю о том, что они стоят на пороге увлекательного и нового мира, нового пути. У них начинается новая жизнь!

— С какими сложностями вы сталкивались при изучении этого языка? Как удалось их преодолеть?

Василий Щепкин

— Поначалу никаких сложностей я не испытывал, поскольку изучение языка было скорее развлечением, будто чтением интересной энциклопедии, при котором все новые слова и отличия от родного языка воспринимаешь как что-то новое и необычное. Думаю, небольшой возраст здесь тоже сказывался. Сложности начались в университете, когда уже стали выдвигаться какие-то требования необходимых знаний для определенного уровня или экзамена. Как и многим студентам, изучающим японский, поначалу сложно давалась иероглифика, и только на третьем курсе, после курса О.М. Готлиба по грамматологии китайской письменности, в голове сложилась система, и стало легче. Поначалу, как и многим, нелегко давался синтаксис «трехэтажных» сложных предложений, когда из-за особенностей порядка слов непонятно, какое сказуемое к какому подлежащему относится. Тогда я, во-первых, выбрал в качестве темы курсовой работы предикативные отношения в японском языке, а во-вторых, взялся переводить одну японскую детективную повесть, выписывал каждое сложное предложение, дробил на составляющие простые и разбирался, что к чему.

Ольга Климова

— Для меня важно любить то, что я делаю, чем занимаюсь. Это всегда помогало справляться с любыми препятствиями. То же касается и изучения японского языка. Одна иероглифика чего стоит! Зато как развивается память! У меня очень много времени уходило на то, чтобы запомнить, выучить, зазубрить новый материал: иероглифику, лексику и грамматику. Для того чтобы выучить иероглифы, я делала карточки. На одной стороне писала иероглиф, на другой — чтения и значения. Учила я их везде: и дома, и в транспорте, где ловила на себе множество неподдельно удивленных взглядов. Помню, несколько раз мне даже уступали место. Сейчас проще. Есть разные программы в помощь изучающим японский язык.

Также было сложно привыкнуть к тому, что порядок слов в предложении на японском языке кардинально отличается от русского. Как ни странно, преодолевать трудности в японском языке мне помогал… спорт! Он помогал перезагружаться и с новыми силами вгрызаться в гранит науки и японского языка. Сколько раз я «падала», но каждый раз поднималась и шла дальше. Здесь, конечно, очень важно правильно настроиться и организовать свой день, свое время. Для меня была очень важна поддержка семьи и друзей, которые не давали мне опустить руки.

— Какие советы, которые могли бы помочь в процессе обучения, вы можете дать тем, кто изучает японский?

Василий Щепкин

— Поскольку многие студенты, особенно на начальных этапах, испытывают сложности с освоением иероглифики, я бы посоветовал не учить иероглифы в отрыве от лексики, как это принято в большинстве учебных программ. По-хорошему, знакомясь с новым словом, нужно сразу же выяснить, как его принято записывать — иероглифами или одной из слоговых азбук, и если иероглифами, то сразу же учить это слово в иероглифической записи.

Второе: нужно больше смотреть и слушать — новости, блогеров, фильмы, аниме, игры. Слушать и повторять — целыми фразами, подражая произношению и интонациям, запоминая слова в контексте, в связке с сопутствующими словами.

Ну а в целом нужно просто идти навстречу конкретной проблеме: проблемы с восприятием на слух — слушать еще больше, проблемы с разговорным — искать возможности говорить, проблемы с узнаванием иероглифов — читать еще больше. По-другому никак.

Ольга Климова

— Одними из самых важных качеств, которые необходимы для изучения и совершенствования языка, являются самодисциплина, трудолюбие, сосредоточенность и самоконтроль. Важно уметь сосредоточиться на своей цели, не унывать и, здраво оценивая свои возможности, идти вперед.

Нашим студентам я всегда говорю о том, что изучение японского языка — это стайерская дистанция. Здесь главное — не падать духом и идти дальше. Очень важен настрой. Да, будут неудачи и плохие оценки, но главное — видеть цель и последовательно идти к ней. На ОП «Востоковедение» Института востоковедения и африканистики НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург очень насыщенная программа, и без самодисциплины сложно. Однако новые друзья, новые впечатления, преподаватели, которые всей душой, всем сердцем любят свою профессию, — все это дает стимул к новым свершениям.

Изучение любого языка предполагает трудолюбие, в особенности японского, с его иероглифами и грамматикой. Однако на кафедре японоведения Института востоковедения и африканистики НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург мы располагаем такими технологиями, благодаря которым за 5 лет человек достигает второго уровня знания языка (первый уровень — знание языка на уровне носителя (как своего родного)).

Конечно, изучение языка исчисляется не годами, а часовой нагрузкой. Очень важны стремление и желание учить язык. Изучение языка не заканчивается в аудитории, оно там только начинается и продолжается дома. Язык надо учить быстро, погрузившись в него. В связи с этим можно сказать, что одна треть изучения японского языка — это аудиторные занятия, а две трети — самостоятельное обучение.

Следует помнить, что Япония — это абсолютно другой мир. Изучая японский язык, вы получаете знание не только грамматики, но и другой культуры. Чрезвычайно важно умение понять чужую культуру и стать ее проводником. Интересно отметить и то, что многие представители нашей политическо-экономической элиты являются профессиональными востоковедами. Дело в том, что, чтобы стать профессиональным востоковедом, необходимо уметь видеть мир чужими глазами, а применение такому важному качеству найдется в любой сфере деятельности. Японистика — это высший пилотаж в востоковедении.

— Какой отпечаток накладывает японский на постановку и описание научной проблемы? С какими проблемами сталкиваешься при переводе текстов на этом языке?

Василий Щепкин

— На мой взгляд, японский язык, особенно письменный и особенно язык научных текстов, — грамматически очень логичный и конкретный, а благодаря большому количеству лексики — как собственно японской, так и китайского происхождения, а также заимствованной из европейских языков — на нем можно довольно точно передать свои мысли, при необходимости придать архаичности или современности без ущерба для восприятия. Кроме того, язык научных текстов очень стандартизирован. Достаточно прочитать пару-тройку научных книг или десяток статей, чтобы узнать все основные конструкции и обороты, характерные для научного стиля, и начать ими пользоваться. В общем, писать на японском академические тексты — одно удовольствие.

Что касается перевода текстов с японского, думаю, основная задача многих, кто этому учится, — не стать заложником японского языка, не пытаться передать грамматические конструкции буквально. Все-таки для перевода, особенно письменного и планируемого к публикации, важно владеть родным языком на гораздо более высоком уровне, чем японским, — студенты об этом часто забывают.

— Планируете ли в дальнейшем новые исследовательские проекты, связанные с этим языком?

Василий Щепкин

— Я не лингвист (хотя остаюсь им по университетскому диплому), поэтому японский язык не является объектом моих исследований, но в своих занятиях историей Японии я, конечно же, постоянно пользуюсь японским языком как инструментом, читаю источники, книги и статьи на нем и буду заниматься этим впредь. Больше проектов, связанных с японским языком, лежат в сфере образования: хочется продолжать разрабатывать новые курсы — например, по классическому японскому языку, по истории японской письменности.

Ольга Климова

— Да, конечно. На кафедре японоведения Института востоковедения и африканистики НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург планируются новые исследовательские проекты по истории, лингвистике, литературоведению и т.д. Все преподаватели кафедры являются специалистами высокого уровня в разных научных сферах, что очень ценно, ибо мы можем подойти к одной исследовательской проблеме с разных сторон.

Например, я — историк. Мои первые курсовые работы были посвящены средневековой истории Японии. Во время стажировки в Японии я продолжила изучение истории Японии XV–XVI веков, а в докторантуре Осакского университета я выбрала тему истории российско-японских отношений в начале XIX века. Именно тогда я посвятила себя изучению источников, которые хранятся в архивах не только России, но и Японии. В настоящее время я продолжаю исследования в данном направлении: перевожу японские рукописные архивные материалы XIX века на русский язык, провожу их анализ. В данном случае японский язык — это ключ к информации, которая кроется в письменных источниках Японии.

— Если бы у вас была возможность провести личную экскурсию по значимым местам, которые у вас ассоциируются с этим языком, то какие места вы бы посетили?

Василий Щепкин

— Если мы говорим о Петербурге, то обязательное к посещению место — Институт восточных рукописей РАН, основное место моей работы. Здесь хранится не только крупнейшая в России и одна из крупнейших за пределами Японии коллекция старых рукописей и ксилографов на японском языке, но и уникальные источники по истории японского языка, а именно ранние русско-японские и японско-русские словари, которые были составлены в XVIII–XIX веках при участии японских моряков, терпевших крушения у российских берегов. Эти словари остаются ценнейшим материалом для изучения истории японских диалектов, поскольку, в отличие от текстов, создававшихся в ту эпоху в Японии, написаны не на классическом, а на разговорном языке.

Конечно, следует вспомнить и восточный факультет Петербургского университета, имеющий самую давнюю в России традицию преподавания японского языка. В научной библиотеке при факультете сохранилась очень интересная коллекция старых японских книг, подаренная принцем Арисугава после его посещения России в конце XIX века.

Рядом с факультетом расположилась Кунсткамера — Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН. Посвященная Японии экспозиция представляет большой интерес, хотя японского языка в ней практически нет, но именно в здании Кунсткамеры (тогда это было здание Академии наук вообще) в 1730-х годах была открыта первая школа японского языка за пределами Японии и были составлены первые учебные пособия и словари, хранящиеся ныне в Институте восточных рукописей.

Ольга Климова

— Если мы говорим про Петербург, то первым делом я бы посоветовала посетить Зимний дворец Государственного музея Эрмитаж. Именно там 3 апреля 1873 года состоялась встреча представителей миссии Ивакура с Александром II и торжественный обед в честь прибытия японской делегации. В японских источниках XIX века есть зарисовка бала, который проходил в Гербовом зале Зимнего дворца. Он оставил неизгладимое впечатление на гостей.

Далее можно пройтись до гостиницы «Астория», где в 1867 году останавливались представители второго японского посольства. 13 января 1867 года с целью решения «сахалинского вопроса» проходила их встреча с Александром II.

На даче Безбородко, которая располагается на Свердловской набережной, д. 40, проживал известный японец — Дайкокуя Кодаю (1757–1829), купец, который был унесен в море вместе с другими японцами на судне «Синсё-мару» и прожил около десяти лет в России. Его возвращение на родину стало поводом для попытки установления дружественных отношений с Японией.

С пребыванием Дайкокуя Кодаю связано еще одно место — Екатерининский дворец в городе Пушкине. Именно там, в тронном зале дворца, 28 июня 1791 года состоялась аудиенция Дайкокуя Кодаю с Екатериной II.

А любителям театрального искусства я бы порекомендовала посетить БДТ, где идет спектакль «Преступление и наказание», поставленный японским режиссером Миура Мотои, премьера которого состоялась в июне 2023 года

20 февраля