Торнтон Уайлдер и Филип Рот, Кен Кизи и Михаил Смородинов

Глазов Михаил Михайлович

профессор базовой кафедра ФТИ им. А.Ф. Иоффе Санкт-Петербургской школы физико-математических и компьютерных наук

Мне сложно выделить одно самое любимое художественное произведение. Поэтому я расскажу о двух книгах, которые на меня произвели особое впечатление.

Первая из них — роман «Теофил Норт» (1973) известного американского прозаика Торнтона Уайлдера. Эта книга повествует о приключениях героя — двадцатидевятилетнего американского школьного учителя, который, временно оказавшись без работы, отправляется в путешествие. Он приезжает в город Ньюпорт, где застревает из-за поломки автомобиля. Норт решает давать частные уроки игры в теннис и читать вслух, чтобы заработать на жизнь. При этом оказывается, что Теофил Норт обладает умением разрешать весьма деликатные вопросы, благодаря чему он приобретает в городе определенную репутацию.

Умение найти выход из, казалось бы, безвыходных положений, помочь другу или деве в беде основаны на глубоком понимании учителем Нортом человеческой породы и людской психологии. Некоторые истории просто забавные, как, например, история о помощи Теофила Норта своему другу — летчику-асу Первой мировой войны, некоторые, как история Алисы — жены моряка, которая не может завести детей от своего мужа и пытается переступить через принципы и религиозные заповеди, чтобы завести ребенка от Теофила Норта, — кажутся мне пронзительными. Но не надо преувеличивать ценность и бескорыстность советов и поступков Норта.

Книга помогает мне лучше понять человеческую сущность и психологию, с одной стороны, а с другой — немного развеяться и получить удовольствие, анализируя приключения героя, которого можно назвать не только знатоком человеческих душ, но и плутоватым манипулятором.

«Теофила Норта» я впервые прочитал по-английски, взяв ее в библиотеке иностранной литературы по совету родителей. Тогда я учился в старших классах школы. Потом перечитал по-русски в замечательном переводе Виктора Петровича Голышева. А пару лет назад снова перечитал по-английски — про «Теофила Норта» мне напомнил мой школьный учитель литературы В.Н. Шацев. Каждый раз я находил в этом романе какие-то новые грани: как мне кажется, при первом прочтении я скорее восторгался пониманием главным героем человеческой природы и умением разрешить проблемы взаимоотношений. А при последнем прочтении стал воспринимать Норта в большей степени как хитроумного и проницательного персонажа, который не забывает и о себе.

Вторая книга, написанная тоже известным американцем — Филипом Ротом, называется «Людское клеймо» (2000). Главный герой книги — профессор Коулмен Силк из провинциального американского университета, которого обвиняют в расизме из-за неосторожной ремарки на лекции. Силку, в прошлом декану, приложившему усилия для того, чтобы вывести преподавание в своем колледже на высокий уровень, приходится уйти в отставку, а в скором времени умирает его жена. Коулмен обращается к соседу-писателю с просьбой написать книгу об этом. Я не буду пересказывать весь сюжет книги Филипа Рота, все герои которой очень яркие и непростые люди. У всех есть свои очень разные грани характера, своя линия поведения, у всех — скелеты в шкафу. Эта книга и о расизме, причем не только традиционном. Главный герой, оказывается, имеет африканские корни, он отрекается от своих предков и выдает себя за еврея, чтобы найти место в жизни.

Сначала Силк получает то, что хотел: прекрасное образование, семью, замечательную работу, уважение коллег. А потом получает, возможно, и то, что заслужил, отрекшись от своих корней: унижение, потерю коллег, друзей, близких… Но действительно ли он это заслужил?

Эта книга и о лицемерии, и о проблемах академического общества, которые есть не только в Соединенных Штатах, но и у нас в России. И, как и все романы Филипа Рота, на мой взгляд, «Людское клеймо» и о фундаментальных проблемах человечества, о вопросе о том, оправдывает ли цель средства ее достижения.

Я бы посоветовал прочитать или перечитать эти две совсем разные книги и студентам, и коллегам-преподавателям. Лучше понимая психологию, лучше понимая проблемы других, лучше понимая то, перед каким выбором может оказаться каждый из нас, наконец, понимая то, что мы не можем предугадать, как отзовутся наши слова, может быть, мы станем терпимее и человечнее. А это очень важно.

Лаптева Анна Михайловна

академический руководитель образовательной программы «Право и государственное управление», доцент, заведующая кафедрой финансового права юридического факультета кампуса НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге

Мне довольно сложно выделить какое-то одно любимое художественное произведение, поскольку различные по жанру, характеру и структуре книги постоянно оказывают влияние на мою жизнь. Например, в юности меня впечатлила пронзительная повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» (1981), которая учит нас добру, терпению, милосердию, необходимости оставаться человеком в любых ситуациях. Эта история рассказывает о детдомовцах, вывезенных во время Великой Отечественной войны на Кавказ. Одним из таких детдомовцев был в свое время и сам автор повести.

Еще одним ярким произведением в указанный период для меня стал роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» (1962). Это произведение показывает противостояние человека и системы. Место развития событий, описываемых в нем, — это психиатрическая больница, где находятся основные его персонажи. Первый из них — это индеец по кличке Вождь Бромден, от его имени ведется повествование в романе, второй — его антипод, свободолюбивый пациент Рэндл Патрик Макмерфи, который сыграет важную роль в судьбе Бромдена. Основной сюжет романа строится на противостоянии Макмерфи и деспотичной старшей медсестры мисс Гнусен, которая управляет всем в больнице. Она стала одним из символов борьбы человека против жесткой системы.

В университетский период меня поразил роман австралийского писателя Маркуса Зусака «Книжный вор» (2005), рассказывающий о маленькой девочке Лизель Мемингер во время Второй мировой войны. В этом произведении автор показывает, какую роль книги могут играть в жизни людей. В частности, они помогают девочке Лизель спастись от жестокости, происходящей в мире. С помощью книг она учится нравственным ценностям, отвлекается от трудностей, с которыми ей пришлось столкнуться на своем жизненном пути. Кроме того, этот роман учит нас милосердию, не быть равнодушным к чужой беде.

Если говорить о более зрелом периоде, то это роман моего земляка Виктора Астафьева «Прокляты и убиты». Для меня это было одно из самых тяжелых произведений автора. В романе рассказывается о страшных реалиях военной действительности, которые описаны с точки зрения обыкновенного рядового солдата. Роман с первых страниц погружает читателя в военный быт, изнанку армейской жизни, в нем исследуются не самые приятные черты человеческой сущности, проявляющейся в условиях войны, в качестве примера можно назвать немилосердие, безнаказанность и жестокость.

И последним произведением, пожалуй, назову книгу Петра Таланова «0,05. Доказательная медицина от магии до поисков бессмертия», посвященную в основном современному положению медицины как области человеческих знаний и человеческой деятельности. Эта книга существенно отличается от перечисленных ранее книг. Полагаю, что ее можно отнести к научно-популярной литературе. Особенность этой книги состоит в том, что в ней в доступной форме рассказывается читателям о принципах и методах современной медицины, их исторических предпосылках, статистическом анализе современных исследований. Фактически на примере медицины автор доходчиво объясняет специфику научного знания, научного исследования, движение от науки к практике. Поэтому, как мне кажется, эту книгу стоит прочесть начинающим исследователям.

Смирнова Елизавета Александровна

академический руководитель образовательной программы «Иностранные языки и межкультурная коммуникация в бизнесе», научный сотрудник Научно-учебной лаборатории учебных корпусов факультета гуманитарных наук, доцент департамента иностранных языков факультета социально-экономических и компьютерных наук пермского кампуса НИУ ВШЭ

Сейчас стало очень модным «жить в моменте». Тут и там видишь наклейки, призывающие: «Carpe Diem!», знаменитости практикуют майндфулнесс, а бизнес-эксперты учат работать в сверхкраткосрочной перспективе. Когда я сталкиваюсь с подобными вещами, мне всегда хочется узнать, преуспели ли адепты данной философии, получилось ли у них остановиться и почувствовать жизнь, что послужило для них толчком к переосмыслению действительности.

В нашем книжном шкафу стояла маленькая книжка в сероватом переплете. На обложке — золотистый липовый листок. Михаил Смородинов «День последнего листа» (1977). Сколько раз я видела этот томик, когда доставала из шкафа другие книги. Но вот однажды дошла очередь и до него. Я училась в университете. Моя мама познакомилась с Михаилом Романовичем в Союзе пермских писателей, где она читала свои стихи. Он предложил ей напечатать несколько в газете «Звезда», в рубрике «Обзор поэтической почты», которую он вел. «Смородинов? Знакомая фамилия… А кто это?» — спросила я. «Один из лучших современных поэтов, у нас есть сборник его стихов, почитай», — сказала мама.

И вот я листаю знакомую книгу. Стихотворения о любви, природе, родном крае… Военная лирика напомнила произведения любимых Константина Симонова и Юлии Друниной: «Хранится у мамы в комоде на память о юности вдов журнальчик, а в нем — все о моде далеких тридцатых годов…», «Мой город не бомбили в ту войну. Он голодом блокадным не был сломлен…», а «Японский этюд» и сегодня заставляет меня плакать:

У девочки слепой из Нагасаки

одна надежда —

ножницы и клей.

Она

из тонкой рисовой бумаги

на ощупь

вырезает журавлей.

Ей верится:

когда рванется к солнцу

ее журавлик тысячный,

тотчас

она от долгой слепоты проснется,

мать и отца

увидит в первый раз.

Но зря

вакцин утраивают дозу.

Бесшумно жалит стронциевый рой.

И падают журавлики, как слезы:

тысяча первый,

тысяча второй…

Но в какой-то момент, перевернув очередную страницу, я замерла. Строки, которые я прочла, поразили меня. Я помню их наизусть, я бережно храню их в своей памяти вместе со стихами Лермонтова, Блока, Ахматовой. Эти сроки словно были написаны лично для меня и обо мне:

То смеемся,
то плачем
и живем — се ля ви! —
накануне удачи,
накануне любви.

И в сумятице буден
верим —
твердо притом! —
что хорошее будет
не сейчас, а потом.

О, неведомый берег!
Запрягаем норд-вест
накануне америк,
накануне чудес.

…А когда вьюга дунет
той последней зимой,
вдруг поймешь:
накануне —
было жизнью самой.

Сколько себя помню, я всегда жила ожиданием чего-то хорошего, чего-то, что должно вот-вот со мной случиться: «вот наступят выходные, и мы…», «вот придет лето, и я…», «вот окончу школу, и тогда…». Это стихотворение стало настоящим откровением. Я вдруг осознала всю глубину и мудрость этих слов. Мне представилась жизнь, утекающая сквозь пальцы, и я сама, спешащая куда-то и не замечающая этого. Вы спросите: «Получается ли у меня сейчас помнить о ценности каждого момента и всегда жить настоящим?» Нет. Но я вспоминаю стихотворение М.Р. Смородинова и стараюсь.

Матвеева Наталия Николаевна

научный сотрудник Международной лаборатории институционального анализа экономических реформ Института институциональных исследований, доцент кафедры экономической теории и эконометрики факультета экономики нижегородского кампуса НИУ ВШЭ

Думаю, как и многих, в разном возрасте и периоды жизни меня занимали разные книги. Книги, которые мне показались ценными в последние годы, — это «Моя История» и «Размышления о счастье и позитивном мировосприятии» Мохаммеда ибн Рашид Аль Мактума (эмира Дубая). Впервые я увидела книгу «Размышления о счастье и позитивном мировосприятии» на прилавке какого-то сувенирного магазина, когда была в поездке в ОАЭ. Поначалу книга меня не особо заинтересовала темой (содержание было недоступно, т.к. книга была в пленке), скорее, заинтриговала, почему эмир Дубая решил написать книгу на такую на первый взгляд не конкретную тему. Когда я открыла в отеле книгу, мне было тяжело оторваться. Книга рассказывает о далеких и близких вещах одновременно. Далеких, так как, естественно, я понятия не имею, как правильно выстраивать и развивать новое государство в Арабском регионе с учетом географических и культурных особенностей народа. Близких, так как мне понятны базовые ценности, которые движут людьми на пути к их цели, и понятны сложности, с которыми приходится сталкиваться. Как следует из названия, книга пронизана идеей позитивного и конструктивного мышления в любых ситуациях и рассказывает о способах находить возможности в сложные времена и вере в людей. На конкретных примерах Дубая (например, создание аэропорта) показывается история отдельных проектов, путь их реализации от идеи до работы в наши дни.

После прочтения этой книги у меня возник вопрос: каковы истоки этой философии? Вторая книга, «Моя История» этого же автора, позволяет ответить на этот вопрос. В этой книге Шейх Мактум рассказывает историю своей семьи и своей страны. Врезался в память сюжет, когда в детстве автор спал в холодной пустыне в какой-то палатке. В этой местности скорпионы, желая согреться, часто заползают в кровати к людям. Его дедушка подкладывал ему в кровать молодых скорпионов, чтобы научить его: 1) всегда проверять кровать перед сном; 2) обеспечить защиту от яда скорпионов в будущем, дав своего рода прививку молодыми особями. В книге рассказывается много других поучительных и интересных историй из жизни молодого государства и его правителей. Конечно, после прочтения книг часть вопросов для меня так и остались открытыми, в арабской культуре не принято выносить сор из избы. В любом случае эти книги позволяют приблизиться к пониманию культуры страны и мотивировать на смелость мечтать и реализовывать свои мечты при любых обстоятельствах. «Трудности, по сути дела, это наш шанс создать новые решения, научиться мыслить по-новому, расширить и углубить наши знания». Книги позволили мне по-новому взглянуть на процесс организации большого дела, расстановку приоритетов и внимание к деталям, а главное — к людям, с помощью которых и для которых выполняется то или иное дело.

Академическое произведение

Михаил Глазов

Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос подробно — не хотел бы уйти в перечисление учебников и монографий, которым я обязан тем, что я выучил физику. Конечно, это десятитомный курс теоретической физики Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшица, про который ходят легенды (например, о том, что нет там ни слова Ландау, ни формулы Лифшица, что, конечно, неправда). Удивительно, что, несмотря на прошедшее время, в целом курс не устарел. Есть главы и параграфы, которые стоило бы изложить иначе. Есть детали, которые можно было бы опустить, есть темы, которые можно было бы добавить. Но десять томов «Курса теоретический физики» остаются золотым стандартом. А еще я бы упомянул три книжечки «Физика для всех» того же Льва Давидовича Ландау и Александра Исааковича Китайгородского — введение в физику для тех, кто начинает ее изучать. И конечно, «Фейнмановские лекции по физике».

Могу сделать еще одну ремарку: полезных и нужных научных книг очень много, важно их читать. Не всё можно узнать на лекциях, даже подробно расспросив преподавателя, не всему можно научиться, решая задачи.

Наталия Матвеева

С научной точки зрения считаю важной книгу Иэн Стюарт «Случайный Бог или божественная случайность? Математика неопределенности». Эта книга раскрывает развитие статистического мышления, что важно для любого человека, особенно для ученого. В книге представлен исторический обзор математических методов, направленных на борьбу человечества с неопределенностью. От древних времен до наших дней описываются попытки (успешные и не очень) упорядочивания жизни с помощью математики. Такой экскурс позволяет углубить свое понимание математической методологии с точки зрения задач, для решения которых разрабатывались те или иные методы. В книге также описываются эволюционные особенности развития человека, из-за которых мы часто попадаем в статистические ловушки и делаем неверные выводы.

Произведения, полезные в преподавании

Михаил Глазов

Я не уверен, что именно художественные произведения оказали сильное (и позитивное) влияние на мои педагогические качества. Боюсь, что даже известный и очень неплохой, на мой взгляд, фильм «Доживем до понедельника» я не воспринимал как модель для поведения преподавателей…

В свое время особенное впечатление на меня произвела книга Джона Апдайка «Кентавр», где повествуется об эпизодах из жизни школьника Питера Колдуэлла и его отца, учителя Джорджа Колдуэлла, доброго образованного человека. Для меня в этой книге важен конфликт между учителем и учениками. Но, опять же, я не уверен, что понимаю, как повлияла и повлияла ли эта книга на мое педагогическое видение.

По моему мнению, художественные произведения описывают, моделируют те или иные жизненные ситуации, выпячивают те или иные поступки и черты. Мне полезно на это обращать внимание, но у меня не получается воспринимать их как инструкцию, как руководство к действию.

Наталия Матвеева

С точки зрения преподавания я считаю важным высказывание, приписываемое разным авторам: "Education is not the filling of a vase, but the lighting of a fire".

6 декабря, 2023 г.

Книги