Измученные историей

научный сотрудник Школы философии и культурологии

Образование, наука и культура — обязательные условия полноценного развития общества. В России исторически процессы, разворачивающиеся в этих направлениях, сконцентрированы в столицах — Москве и Санкт-Петербурге. Означает ли традиция сверхзначимости центров закрытость регионов большой страны? Вовсе нет, но обнаружить подлинное богатство смыслов в академической среде и в музейном пространстве можно лишь, приложив интеллектуальное усилие, настроив внимательную оптику, остановившись на мгновение в сумасшедшем беге. И тогда регионы, ищущие открытого диалога с гостем, станут созвучны ритму самого путешественника. Серия очерков Ильи Родина, посвященная университетам и музеям регионов России, появилась из попытки помирить время и пространство. Рассказ об образовательном, научном и культурном опыте Подмосковья, Урала, Волжского края и Севера задуман как поиск столь нужного союза для настоящего и будущего.

Глава 1. Чемпионат по культуре. Истра — Химки.

Сверхзадача любого современного города — так или иначе быть центром. Разве город хочет быть окраиной? В Подмосковье особенно сложно воплощать такую мечту в жизнь: все дороги, в том числе образовательные, научные и культурные, не говоря уже о железных, неумолимо ведут в столицу, которая и оказывается центром из центров. Справляться с этим вызовом можно по-разному, и наиболее удачный способ — отнестись к нему как к скрытой возможности развития. Ведь если вдуматься, кругом масса тонких деталей, увесистые наслоения эпох, жемчужины среди песка. Вот на роскошном высоком берегу реки стоит удивительный монастырь, задуманный патриархом Никоном (1605–1681) по образу и подобию Иерусалима с главной христианской святыней — храмом Гроба Господня. И монастырь, и город рядом с ним многое пережили: короткая немецкая оккупация Истры осенью 1941 года привела к страданиям жителей и утрате домов, а, отступая, дивизия СС взорвала Воскресенский собор в монастыре. Когда эвакуированный Городской музей Истры возвращался после войны назад, работы по восстановлению и перезапуску культурной жизни было на годы вперед. Позднее, в 2014 году, музей покинул территорию монастыря, чтобы переместиться в огромное роскошное здание на другом берегу реки. С недавних пор формат музейно-выставочного комплекса изменен на более статусный: музей «Новый Иерусалим» ставит новые амбициозные задачи.

Новый актуальный образ — главный музей Московской области. Значит, новый, подчас неожиданный центр притяжения. Выставки, способные привлечь посетителей не только из других районов области, но и непосредственно из Москвы: «Шагал. Между небом и землей» (2019–2020); «Младшие Брейгели и их эпоха» (2020–2021); «Возвращение в усадьбу» (2020–2021); «Азбука шедевра» (2021–2022) и другие. Так можно сформировать собственный экспозиционно-выставочный почерк, столь важную для современного культурного пространства узнаваемость. Но как это сделать наиболее последовательно? Летний фестиваль, становящийся новой традицией, — безусловный вклад в копилку этого поиска. (Похоже, пример Музея Москвы, регулярно устраивающего мероприятия в своем уютном дворе, стал востребованным образцом.) Но музей — это организация, которая не только осуществляет хранение, учет, опись и демонстрацию музейных предметов, но и ведет образовательную и научную деятельность. Интересно в режиме реального времени наблюдать за становлением такого подхода: с 2021 года «Новый Иерусалим» проводит научную конференцию «Музей и образование», постепенно становящуюся ежегодной.

Теоретики и практики музейного дела и музейного образования, представители столичных и региональных учреждений, историки, искусствоведы, художники призваны провести настоящую живую дискуссию о культуре и обществе. В 2022 году на конференцию также пригласили учителей истринских школ, стремясь обеспечить более тесную связь музея с местом его существования, что является просто первостепенной задачей. Небезосновательно: ученый секретарь музея говорила, что, несмотря на успехи, даже в самой Истре многие не знают про «Новый Иерусалим». Следует добавить: про сокровище, которое находится в двух шагах. Пешком из центра города — не больше получаса. Остается лишь надеяться, что выстраивание коммуникации с гостем музея сократит и без того небольшую дистанцию.

Расстояния всегда связаны с разделением. Но означает ли дробность территории слабость общественных и культурных связей? Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург на поезде непременно проходит по мосту через канал имени Москвы, который живописно разрезает на две неравные части город Химки. На правом берегу — парк имени Льва Толстого и выставочный центр «Артишок» Объединенной дирекции парков, на левом — кампус Московского государственного института культуры. По прямой, через канал, — 150, может быть, 200 метров. Но чтобы попасть из одной точки в другую, нужно объезжать водную преграду по железной или автомобильной дороге. В свое время тоже потребовалось преодолеть определенное смысловое расстояние, чтобы начать взаимодействие института и выставочного центра. Диалог города и пространства культуры — сложная задача, требующая терпения и длительного труда. В этом марафонском забеге слоган Химок «Интересно жить!» и слоган института «Самый культурный вуз страны» выступают целью на будущее, где город будет выглядеть как состоявшийся культурный проект. Когда проходила конференция МГИК и Российского национального музея музыки в 2019 году, большинство участников было из Москвы и Санкт-Петербурга, приехали коллеги из Ульяновска, но полноценная открытость тоже перемещалась в будущее.

Между тем кафедра — организатор упомянутого форума, занимающаяся подготовкой специалистов по музейному делу и претерпевшая значительное число административных поворотов и смен названия, в период своего создания в 1980-е годы была одной из первых в стране и на протяжении многих лет сохраняла свой уникальный стиль учебной и научной работы. Интенсивность взаимодействия с организациями зависит от реальной, не на словах, поддержки руководства, но также от степени открытости самих партнеров, от их готовности увидеть перспективу в вузе, в его преподавателях и особенно в его студентах, ведь именно они сначала пойдут к ним на практику, а затем, возможно, станут их новыми сотрудниками. Здесь вообще кроется один из главных секретов системы высшего образования и, как следствие, успешного функционирования академической системы в широком смысле: уровень вуза зависит от уровня его студентов. Если в вузе будут учиться немотивированные студенты, то, какие бы сильные преподаватели там ни работали, положительной динамики не будет.

Опыт подмосковных организаций позволяет рассчитывать на активное развитие, если к идее разумной уникальности прибавить постоянную работу по взаимодействию на столичном и региональном уровне. Получается что-то вроде здоровой конкуренции, и чем дольше будет продолжаться такой чемпионат по культуре, тем лучше.

Глава 2. Дорога декабристов. Екатеринбург — Курган.

Согласие или протест против существующего порядка вещей подразумевают прежде всего свободу частного, локального самовыражения, даже когда речь идет о чем-либо универсальном. Где суждено проявиться таланту бунтарей-одиночек и оригинальным идеям? Метафора восстания декабристов и их последующей судьбы учит нас сложности прошлого и настоящего, раскрывая жизнь интеллектуала как подлинную драму: мятеж офицеров против царской власти в 1825 году для пятерых обернулся казнью, для большинства — ссылкой в отдалённые части Российской империи. Кажется, что и сейчас, можно лишь повторить уже созданное в Москве или Санкт-Петербурге. Например, организовать представительство Государственного Эрмитажа в Екатеринбурге. А может ли взрывная творческая мысль, наоборот, придти из региона в столицу? С «Ельцин-центром» получилось именно так: в Москве открывается филиал в городской усадьбе на Малой Никитской улице, но основное учреждение — в главном городе Южного Урала. Целый мир: Музей Бориса Ельцина, Галерея современного искусства, выставочный зал, лекторий и детский центр.

При всех дискуссиях вокруг истории 1990-х годов в России, «Ельцин-центр» в Екатеринбурге выступает примером мирного протеста против застоя музейной практики и одним из главных локомотивов открытости культурной среды. Посетителей очень много, и среди них, кажется, преимущественно люди, так или иначе стремящиеся узнавать, понимать, рефлексировать. Зайти в кофейню на первом этаже, а не игнорировать музей, показывающий многослойный образ ушедшей эпохи — пусть и таким будет современный декабризм. Показателен ответ местной собеседницы на вопрос об отношении к организации в городе: ее бабушка ругает Ельцина, потому что смотрит телевизор, а у нее самой там проходила практика, когда она училась в вузе на культуролога. Диалог с обществом сложен, но реален.

Тем любопытнее, что причудливые повороты такого диалога могут иногда больше рассказать и о музейной среде, и о самом обществе. Музей истории Екатеринбурга, роскошно представивший истоки формирования города и промышленной зоны Урала в целом, остановил свою экспозицию накануне советской эпохи – явный пробел, особенно если учесть, что такая ситуация сохранялась аж в 2021 году. Советский период оказался представлен одним предметом — письменным столом Якова Свердлова[1], что, конечно, о многом говорит (в частности, и о том, что ранее МИЕ был музеем первого председателя ВЦИК Советской России), но недостаточно для полноценного взаимодействия с современной городской культурой. С этим, в общем, были согласны и сотрудники музея. Остается надеяться, что современная история города будет осмыслена в соавторстве с самим обществом, которое ее создавало. Творческих сил достаточно: филиал музея в Водонапорной башне сам по себе является оригинальной идеей, вдобавок плюсом в коммуникации выступает уютное крошечное кафе на первом этаже, и там же в магазинчике можно, к примеру, купить маленький шедевр в виде настольной игры «Лица улиц Екатеринбурга». Извлечение уроков из прошлого — занятие непопулярное, но в бывшем Свердловске без этого нельзя: на месте дома, в подвале которого была зверски расстреляна царская семья в 1918 году, установлен крест и построен храм. Так город становится в том числе и пространством трагических, но, безусловно, важных для коллективной памяти размышлений.

[1] Российский революционер, советский политический и государственный деятель, с 1924 по 1991 год имя Свердловск носил город Екатеринбург.

Движение декабристов было неожиданным; последующая ссылка многих из них внезапно поменяла течение жизни тех уединенных городов, куда были отправлены бунтовавшие против самодержавия дворяне. Их дорога стала явлением политической и культурной истории: но как вдумчиво и искренне рассказать об этом современному гражданину? Дом декабристов в Кургане, филиал городского музея, — удачная площадка для такого разговора, особенно учитывая неравнодушное отношение сотрудников. Помимо камерной атмосферы, которую удалось создать в уютных залах старого дома, решать эту задачу помогают идеи по работе с посетителями: тут и формат стилизованного чаепития подходит, и детские мероприятия, и главная изюминка — связанная с фондами музея настольная игра, посвященная декабристской ссылке. Зыбкое прошлое начинает искриться: в зеркале этого магического пространства история оказывается увлекательной, настоящей и заставляет по-новому посмотреть на предметы, на город и на жизнь.

Ставка на свежесть и оригинальность замыслов непременно станет залогом впечатляющих результатов. Одна из таких концепций: Курган — город акварельной живописи. Явление складывалось постепенно, и в итоге выставочную и фестивальную деятельность разворачивают в этом направлении. Правильный подход, но он требует больших усилий, чтобы в итоге городской художественный музей стал действительно уникальным местом притяжения для посетителей.

Выясняется, что в основе всего — азарт, пыл, воодушевление. Без стремления вперед не было бы достижений Курганского государственного университета, где сотрудники Гуманитарного института способны раскрыть интересный мир региональной истории, археологии и музейной работы. Выступление директора института на конференции, посвященное одной конкретной средневековой находке, было первоклассным историческим детективом. Дискуссия с гостями из большего по общественному и научному масштабу Челябинска вроде бы подразумевала разные весовые категории, но хозяева, прямо скажем, уверенно вели в счете. Внимание к региональной истории самых разных эпох, будь то археологические культуры раннего железного века или Гражданская война на Южном Урале, становится важнейшей стороной успешной исследовательской работы с выходом на общественное измерение.

Ведь каков, в сущности, главный вопрос в связи с научными и культурными перспективами: останутся ли квалифицированные кадры в регионах или уедут в Москву и Санкт-Петербург? Пример Екатеринбурга, а в еще более ярком виде — Кургана прямо ставит этот вопрос и показывает, что на него возможен оптимистичный с точки зрения регионального развития ответ. Множественность центров необходима, а главное — реальна. Так распорядилась история, проложив дорогу декабристов.

Глава 3. Монастырь и революция. Ярославль — Ростов.

Будущее строится на взаимодействии с прошлым, включающим множество драматичных поворотов. К примеру, что могло напомнить в 2017 году об эпохальном переломе вековой давности? Представим: Ярославль (место одного из самых крупных антибольшевистских восстаний), музей-заповедник (с советских времен занимающий территорию Спасо-Преображенского монастыря), «Романтическая Ночь музеев» (дословно — из программы). Столь популярный формат позволяет музеям пробиться к широкому кругу посетителей: допоздна открыта постоянная экспозиция и выставки, у яблонь звучит джаз, красивая подсветка запечатлена на сотнях фотографий. Перед звонницей расположена главная сцена для концертов, камерная, уютная. Вдруг группа начинает исполнять революционные песни; на фоне высоких белых стен и колоколов звучат слова М. Рудермана на музыку К. Листова: «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса!». Как, оказывается, сложно разделить противоположные образы, которые прочно сплелись в один клубок! Получается, музей, открывшийся для общества, как бы говорит с ним на одном языке, раз такая гремучая смесь востребована современной массовой культурой?

Подобная постановка вопроса помогает с пониманием того, что происходит в реальности. Ведь Ярославль за последние годы успешно стал современным городом. Созвучный мегаполисам ритм жизни оттенен элегантной провинциальностью. Богатое культурное наследие, включающее и благородные церкви Рубленого города, и ансамбли Ильинской и Красной площадей, и упомянутый Ярославский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, и многие другие объекты, формирует комфортный и притягательный ландшафт. Пространство раскрывается на перекрестке необъятных волжских расстояний: путешествие на теплоходе в соседнюю Толгу или погружение в культурные миры в легендарном музее «Музыка и время» могут показать эти удивительные возможности. Пожалуй, в древнем городе на великой реке, как нигде, парки играют особенную роль как зримые организаторы городской системы координат. Историческая часть Ярославля словно повторяет, таким образом, взаимосвязь культуры и природы, явленную в музее-заповеднике: монастырь открывает свои ворота для города, а город выходит наружу из стен монастыря.

Естественным образом к такому любопытному балансу стремится и академическая среда. В Ярославском государственном университете работает целый ряд крупных историков, что позволяет сформировать достойный гуманитарный пейзаж. Благодаря этому, вуз легко становится площадкой для научного взаимодействия столичных и региональных специалистов — на успешных профильных конференциях, которые в нем регулярно проходят. Фактически, если в этом направлении учебной и научной работы вдруг обнаруживаются какие-то кадровые сложности, они скорее оказываются подтверждением уже достигнутого существенного результата, а не показателем невозможности его достичь. Университет целенаправленно развивает взаимодействие с внешним академическим миром, активно сотрудничая, в частности, с московскими коллегами. Проведение упомянутой конференции, на которой, к примеру, всегда представлены сильные специалисты по истории Древнего мира и Средних веков, напрямую влияет на профессиональный рост, формирование благоприятной атмосферы и постоянное развитие имиджа вуза.

Если считать, что Ярославль творчески осмыслил метафору революции как региональный центр, то более локальный Ростов, с одной стороны, раскрывает ее, соответственно, в камерном масштабе, но в то же время делает ее еще более контрастной. Извлекать честную выгоду из местной системы культурных координат можно только преодолевая сложности. Сначала городу нужны свои собственные смыслы и яркие образы. Волей истории когда-то один из стольных городов Северо-Восточной Руси перемещен в компанию тихой провинции: реки питали экономику будущего, а Ростов Великий стоял на озере. Но ландшафт маленького города уникален: мощные стены Ростовского кремля остаются живым напоминанием исторического величия. Старинные купеческие дома и малолюдные короткие улицы оказываются естественным фоном белоснежной крепости в центре города. Так контраст малой и крупной форм обретает внутреннюю динамику, которая и становится мотором открытости по-ростовски.

Тем любопытнее, что внутри кремля, монументального, но чётко ограничивающего локальный квартал, вдруг обнаруживается свой простор, горизонтальный и вертикальный. Ввысь стремятся главы собора, и вместе с ними гости, поднимающиеся к колоколам звонницы. И снова можно двигаться дальше: церковь и массивные ворота под ней открывают новое пространство, а за ним есть ещё выход в митрополичий сад. Ростовский кремль кажется тихим городом в городе, полностью оправдывающим классическое сочетание «музей-заповедник», но именно он после проведенных здесь съемок многочисленных сцен фильма Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» оказался активно представлен на экране для огромного числа зрителей. Фотографии на стендах элегантно напоминают посетителям об этом своеобразном кинематографическом повороте в современной истории древней крепости. Память об этом становится естественной частью музейной идейной палитры, и Ростовский кремль, таким образом, удачно экспериментирует с открытостью перед широким кругом посетителей. Получается что-то похожее на революционные песни в ярославском монастыре: воспоминание о популярной эксцентрической комедии советских 1960-х гг. явно контрастирует с умиротворенной благодатью кремлевских церквей, но массовая культура требует поиска неожиданного компромисса. Следом готов показать способность быть открытым и поразительным и весь город.

Северный изгиб Волги, на котором стоит Ярославль, и озеро Неро, приютившее Ростов, — древний русский край, полный богатого культурного, в том числе церковного, наследия. Революционный 1917 год сурово прошелся по этому региону. Но в современную эпоху мы говорим о других революциях: в образовании, в культуре, в системе смыслов. Именно они могут обеспечить столь нужную сейчас открытость, построить новый дом. Как известно, дома и стены помогают — и конечно, речь может идти о стенах монастыря или кремля.

Глава 4. Благородное собрание. Череповец — Вологда.

«…Отсюда Европа рвалась на Запад, / пустив по ветру индейские перья», — написал Владимир Маяковский в своем виртуозном стихотворении «Бруклинский мост» о яростном движении хищной цивилизации. Россия рвалась на Север: московскому влиянию было мало Углича и Твери, механика территорий и расстояний требовала выйти к рубежам Шексны и Белозерья. Еще бы! Строгая и прекрасная природа, опыт вдумчивой жизни, богатые культурные традиции — пространство Русского Севера завораживает и готово раскрыть свои возможности, если гость того достоин.

Именно радушие встретило столичных коллег на увлекательном семинаре в «Точке кипения» Череповецкого государственного университета. Искреннее доброжелательное отношение в сочетании с профессиональным подходом к проведению научной дискуссии — вот формула академического благородства. В такой атмосфере складывается ощущение коллектива в широком смысле, когда все чувствуют, что являются единомышленниками в метафорических исследовательских путешествиях. Рассказ организатора этого научного праздника о том, как проректор, окинув взглядом список участников со всей России, из столиц и из регионов, сказал: «Они все правда к нам отправятся? А вы им сообщили, что это за свой счет? И что, все равно, сказали, приедут?» — по итогам кажется уже чем-то само собой разумеющимся: как можно не захотеть посетить Череповец?

Еще один важный вывод заключается в неисчерпаемости проблематики региональной истории. Там, в Череповце, эта тема приобретает особый колорит: древняя земля на стыке влияния Великого Новгорода и Белоозера, а затем — промышленный гигант, самодостаточный, многослойный город, соперничающий с областным центром — Вологдой. Между прочим, опорный вуз региона — как раз Череповецкий университет, а не Вологодский. Говорят, приход к власти большевиков в 1917 году был здесь воспринят необычно: не протестовали, но и не поддерживали, как будто оставались сами собой, выжидали, приценивались… Потрясающее церковное и монастырское наследие края стало отдельной уникальной частью перспективных исследовательских практик. Особенно ярким образом Русского Севера выступают, конечно, Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри.

Ненавязчивым и естественным спутником череповецкой жизни оказывается юмор, и он тоже способствует обретению таланта вдохновенной открытости. Если в источниках есть такие фрагменты, что так и тянет рассмеяться, то почему же доклад по истории на конференции не может сопровождаться благодарным хохотом? Или, к примеру, рассказ из области «жизнь замечательных людей»: «Город богат на выдающихся личностей! Здание гимназии, которое стало одним из корпусов университета, связано с Рысаковым… Да, тем самым Рысаковым, который покушался на царя. В гимназии, кстати, учился Игорь Северянин! Писал отсюда родственникам, как он страдает от скуки в Череповце…» Потом в популярной столовой встречается пояснение для посетителей: «Мое стройное тело унесло бурное печенье», – и становится понятно, что шутка оказывается органичной частью современной городской культуры. Смех и самоирония — привилегия свободных людей, и с этим в Череповце все в порядке.

Фактически конкуренция двух сильных городов внутри одной области идет на пользу и региональной столице. Вологде есть чем удивить ищущего выразительного культурного наследия, и благородство здесь такое же спокойное, естественное. Тишина речных берегов, просторы площадей, узоры на роскошных окнах деревянных домов. Фрески Софийского собора — настоящее северное чудо. Музейная экспозиция, развернутая на множестве ярусов высокой колокольни, словно вместе с посетителем медленно поднимается к вершинам смыслов: истории, искусства, жизни. Вологодские колокола рассказывают о многом. Между прочим, часть из них была в свое время изготовлена по специальным заказам за рубежом, в Германии или в Голландии, — неожиданный, но тоже естественный поворот на маршруте открытости. Так Вологда и, к примеру, Любек вдруг сближаются. Наверное, особенно ясно это видно с самой вершины колокольни, открывающей замечательный вид с яркими вкраплениями зелени и изяществом водного пейзажа реки, носящей то же имя, что и сам город.

Образы прошлого приобретают в Вологде лирический оттенок. Недаром публицист Дмитрий Шеваров в своей книге «Вологодская тетрадь», состоящей из очерков об этом удивительном городе, так бережно раскрывает камерные картины повседневной жизни, в которой зима скрипит морозом, а короткое лето дарит скромным красавицам льняные наряды. Уединенная и спокойная красота Вологды открывается тому, кто настроился на нужный лад и определил правильный жанр. Подход верный и для местной академической среды: регулярное научное мероприятие Вологодского государственного университета — Некрасовские чтения — тоже требует понимания естественной соразмерности характера конференции северному городу. Само старинное здание университета в центре Вологды оказывается неотъемлемой частью уютного городского пространства, задающего своеобразное направление и течению региональной академической жизни. Вообще, сочетание камерности и открытости требует серьезной работы, чтобы избежать опасной ловушки — ситуации, когда такой стиль города оборачивается закупориванием своего маленького мира. В этом случае провинциальность начнет играть против города, в котором очарование камерности рискует осыпаться, как штукатурка на красивом, но забытом доме.

Отправляясь в Вологодскую область, путешественник должен быть уверен, что в его культурном багаже есть внимание к деталям и стремление увидеть масштаб в локальном пространстве. И конечно, оставить немного свободного места: красивый и строгий край обязательно поделится своими богатствами с тем, кто будет готов по-настоящему понять его. Радость для сердца и интеллектуальная тренировка ждут вдумчивого гостя, который сможет найти новый взгляд на культуру и даже в целом на повседневную жизнь. Он увидит, что Русский Север заслужил свое благородство.

Глава 5. Взгляд за горизонт. Петрозаводск — Архангельск.

Центробежная сила исторического времени способна раскрыться в необъятном пространстве. Мы слышим эту музыку расстояний в безмолвной глади северных вод — рек, озер, морей. Будьте уверены: их раскатистые волны поймает метафорический радиоприемник, если запастись терпением и вниманием. Так уже было когда-то на строгих олонецких причалах Онежского озера и под порывистым дуновением ветров мыса Пур-Наволок в устье Северной Двины. Помнить, что человек прошлого был там наедине с природой, — значит в современной системе координат, на которую прочно нанесены Петрозаводск и Архангельск, осознавать, что теперь он наедине с историей. Ответственная задача!

Особенную актуальность в этой связи приобретают драматичные повороты локальной истории, поэтому данная тематика так естественно присутствует в местной образовательной и культурной среде. Организуя конференцию по междисциплинарным подходам в гуманитарных науках, Петрозаводский государственный университет ставил задачу максимально расширить пространство коммуникации по истории, философии и культурологии, но также и заострить внимание на региональных исследовательских проблемах. В таком ракурсе выигрышно смотрелись доклады, посвященные коммеморации событий финской Гражданской войны, затронувшей также территорию современной российской Карелии, или визуализации учебной экскурсии по Ботаническому саду Петрозаводского университета. Существующий подход подразумевает развитие широкого гуманитарного взгляда, и университет в течение многих лет успешно издает не только интересный научный журнал, но и достойный сборник статей «Политическая история от античности до современности».

Уютная академическая атмосфера университета словно отражается в компактном, небольшом городе изысканных северных ремесел и тихих книжных магазинов. Снова локальное прошлое рифмуется с историей страны: на занесенном снегом маршруте вдоль Онежского озера, продолжающего своей ярко-белой перспективой петрозаводский ландшафт, медная табличка на камне напоминает о том, что набережная обустроена в ознаменование 50-летия освобождения города в годы Великой Отечественной войны. Природа и история переплетены: чтобы открыть композицию широких городских площадей и парков, нужно прежде всего перейти в спокойный темп. Сберегая силы, гость способен лучше увидеть масштаб. Как иначе понять, насколько огромно Онежское озеро или упомянутый Ботанический сад университета, чья доступная для осмотра и совсем немаленькая секция составляет, наверное, лишь одну пятую часть от всей площади? Для полного осознания своей скромной роли в этой северной симфонии на воротах сада висит предупреждение о том, что на его территорию в вечернее время могут заходить медведи. «Если вы увидели медведя, позвоните по телефону…»: посетитель должен соответствовать суровому краю, а, например, не прятаться в панике за могучими деревьями. Благодарный путешественник будет вознагражден роскошными озерными панорамами, в которые изящно вплетается и старинная церковь на высоком берегу, и уютные деревянные дачи. Красота будет искриться снегом и одновременно ждать короткого, но знойного лета.

Водный маршрут идет дальше: густо замешана история и природа в Архангельске, так что необычайно широкое устье Северной Двины уже само по себе и кажется Белым морем. «Писали есте к нам о Двинском о городовом деле и роспись и чертеж тому городу к нам прислали: и мы тое росписи вычли и чертежу смотрили, и указали поставити город на том месте и по той мере, как в вашей росписи и в чертежу написано…» — так Иван Грозный грамотой в адрес воеводы повелевал основать один из главных русских портов. Бережное обращение с традициями и передовые выставочные технические решения сочетаются в залах Северного морского музея, рассказывающего про город и его корабли.

В постоянную экспозицию удачно вписываются предметы разной смысловой нагрузки: к примеру, старинные навигационные приборы легко представимы в любом музее о судах, но в то же время афиша начала 1910-х годов, рекламирующая запуск прямого водного сообщения Архангельск — Нью-Йорк, оказывается великолепным сюрпризом. Выставка к 300-летнему юбилею Морского устава Петра I аккуратно соединяет камерность пространства и работу с информацией, когда в выделенном для нее одном зале соблюдены правильные пропорции: выстроен визуальный баланс между предметами разного масштаба, рассказ о корабельном деле идет последовательно, но словно ненавязчиво, а цифровые средства в нужной степени дополняют аналоговую в своей основе композицию. Так появляется очарование морем: кажется, еще чуть-чуть, и посетитель запомнит все 16 или 20 названий парусников разных видов.

Судьба северного города учит преодолевать трудности. Награда — обретенное спокойствие — особенно значима в суровых исторических и природных реалиях. В одной ситуации на помощь придет ирония, как в надписи на открытке: «Море волнуется, а ты не волнуйся». В другой — надежда. На набережной в центре Архангельска установлен небольшой памятник участникам северных конвоев эпохи Второй мировой войны, когда благодаря сотрудничеству в рамках ленд-лиза в городской порт приходили корабли с британскими и американскими военными и гражданскими грузами. Бронзовое судно насквозь пробивает стену: лучшего образа не придумать, ведь речь идет не только об опасных маршрутах, на которых моряки постоянно сталкивались с немецкими атаками, но и о преодолении политических разногласий между СССР и странами Запада.

Пространство и время, пройдя через историю, создают будущее. Сдержанность северных пейзажей, в которых город одновременно противостоит природе и сливается с ней, лишь кажется неброской: Петрозаводск и Архангельск хранят внезапную яркость географии и культуры. Нужно обязательно взглянуть за горизонт и открыть эту красоту.

25 декабря, 2023 г.

Экспедиции